Наверное, все когда-то заканчивается. Мы мало об этом задумываемся, но это действительно так. Быть может, нам предоставляется выбор перед тем, как столкнуться с неизбежным концом всего, но чаще всего мы этот выбор не замечаем, не распознаем, а может быть, просто не видим разницы в конце пути. В конце пути нас все равно ожидает одно. В тот день все начиналось так, как в любой другой – горничная, которая следила за домом и будила сонных детей Крамера с незапамятных времен, чтобы те сходили в церковь в воскресенье, как и всегда, распахнула плотные гардины на окне в комнате Аннабель, заливая ярким светом комнату. В этот день прохладный воздух апреля ворвался в окно и мурашками пробежался по оголенным плечам девушки, все еще лежащей в постели лицом в подушку. Она всегда любила поспасть, а еще больше любила нежиться в кровати в выходной и осознавать, что торопиться некуда. За окном щебетали птички, для которых они с отцом в какой-то из выходных дней сколотили пару скворечников в гараже. Этот день был таким же, как тысяча прежних.
- Анна, ты собираешься завтракать или миссис Ромонд все эти лакомства просто так наготовила? – Поинтересовался отец, замечая, что его дочка польстилась лишь на какой-то небольшой кусок тоста с клубничным джемом, сделала глоток кофе и собралась выходить. На ней была форма черлидера, длинные светлые волосы завитками спадали на плечи. Безусловно, она была уже достаточно взрослой, чтобы самой о себе заботиться, но отец никогда не отступал. Бывали дни, когда он был занят своими делами, целыми днями разговаривал по телефону или не выходил из своего кабинета часами, но этот день был явно не из тех самых. - Прости, папа, - улыбаясь, отвечает она, прежде чем сорваться с места в дверях. – Сегодня игра, придете? - Майкл? – Отец поворачивается к брату, чтобы узнать его мнение. Блондин, чьи глаза никогда не бывают безэмоциональными, пожимает плечами, что означает, что он вовсе не против пойти, но только с отцом. – Мы придем. Как же иначе, ты ведь будешь в группе поддержки? Анна кивает и смеется, а затем оставляет их одних на террасе за поглощением завтрака. Иногда у них создавалось впечатление, что характером Аннабель пошла только в мать: выросла такой же жизнерадостной и озорной девочкой-зажигалочкой, которая любит брата и отца так, как ни одна другая не смогла бы любить даже при всем желании. А любить их обоих было трудно, потому что эта девочка знала, какой ценой им достался такой шикарный дом, материальная независимость. Все, что их окружало – плоды отцовских трудов. Ей посчастливилось учиться в колледже и при этом не уезжать из родных пенатов, так как с самого детства Анна слишком любила рисовать. Она рисовала маму, папу, брата, всех их вместе, но совсем редко показывала им свои рисунки, боясь, что не поймут или станут смеяться. Папа надеялся, что она станет юристом, но к счастью, не стала. Потому что столь же сильно, как хотел он такой профессии для своей дочери, столько же и наоборот – не желал, понимая, как опасно будет ей работать на этом поприще. Такими вещами должен был заниматься мужик, которому не было бы страшно апеллировать статьями и аргументами на суде, дабы снять все подозрения с Крамеров, которым еще не раз, вероятно, придется побывать в центре событий. Что представлял из себя их отец для большинства других людей? Они частенько видели его по телевизору, как мистер Крамер выступает на фоне флага США, толкая речи о независимости и том, что мы сами властны над миром, который хотим видеть. Он говорил, что у каждого ныне живущего человека достаточно силы, чтобы изменить мир, чтобы побороть те условия, которые стесняют его право выбора, его дыхание, его жизнь. Все те, кто стоял у трибун – ликовали. В отце они видели надежду на лучшее будущее, думали, он попробует баллотироваться в сенаторы, но тот все медлил. - Крамер! – Тезка, приехавшая из-за океана, нашла подругу в коридорах колледжа у шкафчиков. – Твоего отца сегодня опять будут показывать? Мне кажется, он такими темпами станет президентом Соединенных Штатов. – Анна Сёренсен смеется, но все ее шутки не несут злобы, она, как и все, чувствует в словах, которые произносит отец, правду и намек на мятеж. Либералы врядли простят ему это, но людям мистер Крамер очень уж нравится и только поэтому его продолжают показывать по телевизору. - Нет, сегодня он, кажется, не идет на работу. – Уклончиво отвечает Аннабель, а затем ее обхватывает за шею капитан футбольной команды и оттаскивает от подруги в сторону, чтобы неловким движением отпустить и толкнуть в сторону угла, с твердым намерением зажать девушку в нем. Пожалуй, его этим вечером ожидает сюрприз, в виде кулака Майкла, который дамокловым мечом нависает над головой всякого наглеца, смеющего делать нечто подобное. - Привет, детка! – Футболист криво улыбается, безнадежно пытаясь выглядеть неотразимо. К счастью, младшую Крамер привлекали мужчины не столько отличавшиеся внешними данными, сколько умом. А этому атлету последнего явно не хватает, и не будет хватать до тех пор, пока он не возьмется за учебу. Не возьмется, ведь в его жизни важнее всего футбол и девочки. – Придешь на игру? - Очень смешно, Джон. – Отзывается на это Анна и машет рукой, чтобы показать, каким глупым посчитала вопрос. – Я в форме черлидера, как думаешь, я приду на игру? - Ладно-ладно, - он вновь обнимает за шею и причиняет боль, защемив рукой волосы. Аннабель морщит нос и пытается высвободиться, но сил не хватает. – Детка, я к чему, может, погуляем потом? Мне невыносимо видеть, как ты постоянно ходишь одна. - То есть, тот русый парень угрожающей наружности тебя не впечатлил? – Ссылается на брата. Он действительно часто забирает ее с учебы на машине, если не занят делами, но никто из студентов к нему приближаться не рискует. – Тот самый, который убивает взглядом? Вдруг это мой парень, никогда не думал о том, что ты не единственный мужчина на планете? – Язвит, играя с огнем и чувствуя в себе стержень, который переняла по наследству от отца. - Это твой брат, я же не дурак! – Смеется футболист, стремительно приближаясь к тому самому уголку между стеной и шкафчиками. - Что еще страшнее. – На полном серьезе парирует Анна и, выскакивая, ныряет под рукой у капитана команды и, смеясь, растворяется в толпе, едва ли не бегом. Полторы тысячи студентов университета любят футбол, две тысячи студентов посещают матчи в надежде найти себе пару, треть – чтобы полюбоваться капитаном команды, все остальные приходят на матчи, чтобы полюбоваться на команду поддержки, во главе которой уже второй год непризнанная красавица с курса юриспруденции – Ноэль. Людям всегда кажется, что у Ноэль нет никаких недостатков: ноги от ушей, большие карие глаза в обрамлении пушистых ресниц, большая грудь и задница, и, как сама она клянется, все натуральное. Разумеется, она, чуть ли ни единственная девушка на курсе, которая так же популярна, как Сандра Буллок. Она встречается с капитаном, но он, как оказалось, давно к ней охладел и позволяет себе короткие интрижки на стороне, о которых потом рассказывает Ноэль с умным видом набирающегося опыта сопливого юнца из средней школы. Обиднее всего в этой ситуации то, что среди однокурсниц Аннабель, находится только два человека, готовых с готовностью сообщить об отсутствии печального постельного опыта с местным секс символом, среди которых есть Крамер. Ей всегда казалось, что потерять девственность нужно именно с тем, кто будет тебе приятен, чтобы этот момент ты запомнила, а не пыталась забыть, как страшный сон. Всю свою юность девушка следовала этому правилу и вот, уже на последнем курсе, все еще не встретила того самого. Точнее сказать иначе – встретила, но он об этом не знает, и врядли когда-нибудь узнает, потому что слишком далек и принадлежит тусовке отца, от которой Анна призывает себя держаться подальше. Как бы не было это смешно, но если ты состоишь в группе поддержки, то должен подчиняться глупым правилам жизни Ноэль, в которые входит и беспрекословное почитание ее парня. Джон, в целом, неплохой парень, но слишком уж тупой. В общении с ним невозможно держаться без эмоций хотя бы пять минут, а по истечении этого малого времени ты либо злишься, либо начинаешь ужасно скучать. Все, о чем думает капитан футболистов, это женская грудь и дорогие спорткары, которые ему не по карману. Иногда случается чудо, и Джон блистает интеллектом, но его хватает обычно по времени чуть меньше, чем на секс – семь-девять минут. О том, как ретив Джон в постели ходят легенды: некоторые признаются, что местная звезда, как пылкий жеребчик не может успокоиться всю ночь. Анна никогда в это не верила и открыто заявляла об этом, за что постоянно получала упреки от Ноэль и ее верной свиты. - Крамер! – Капитан команды черлидеров подошла к Анне в раздевалке, и, схватив сумку девушку за длинный холщевый ремень, скинула на пол. Учебники по истории искусств и кисти с характерным звуком рассыпались по полу. – Может, пойдешь свои картинки малевать? Анна стоически перенесла и это, и издевательский смех, после чего опустилась на колени и принялась собирать обратно в сумку свои вещи. Такое обращение к ней не было новостью, иной раз девушка даже подумывала о том, что обязательно уйдет из команды, но все время не было времени. Она отговаривала себя бросать гимнастику, потому что она нравилась Анне, потому, что вдохновляла и помогала держать в форме тело. Во многом благодаря занятиям в команде черлидеров Аннабель смогла сохранить миниатюрность фигуры и красивые изгибы его. - Знаешь, Крамер, это лучшая из твоих черт: молчание, так будь добра, заткнись! – Ноэль в очередной раз подразумевала под молчанием опровергающие абсолютную непобедимость в популярности своего парня. Не переспав с Анной, он был недостаточно хорош для нее, судя по всему. Собрав свои вещи обратно в сумку, Анна вещает ее на плечо и выпрямляется в полный рост. Она самая маленькая в команде, поэтому для разговоров с Ноэль ей приходится поднимать голову. Вопреки всеобщему ожиданию, вместо виноватого лица, Анна улыбается и поправляет длинные волосы. - Знаешь, Уиттекер, это лучшая из твоих черт: трусость, так будь добра, отвали с дороги! Ноэль шокировано отступает в сторону, позволяя Анне пройти мимо и даже задеть капитана плечом. Ее негодование будет сногсшибательным, возможно, она выгонит Аннабель из команды, но это будет потом. Сейчас она шагала по коридору университета к выходу, но не затем, чтобы поджав хвост ретироваться прочь, а чтобы бросить в машину сумку с учебниками и кистями во избежание новых нападок. В коридоре царит настоящее столпотворение и Анна, протискиваясь сквозь толпу, не понимает почему – люди, которые шли к футбольному полю, начали останавливаться и двигаться к выходу, что-то оживленно обсуждая. Не прошло и минуты, как Крамер оказалась в самом центре трясины из зрителей, но это оказалось даже на руку, потому что таким образом девушке удалось переместиться к выходу из здания. Прохладный апрельский вечер, встретил ее на крыльце дуновением ветра в лицо. В короткой юбке и майке было вовсе не тепло, но справившись с дрожью, Анна увидела, наконец, причину всеобщего восторга. Припарковавшаяся весьма наглым образом черная ауди новой модели – невероятно дорогой, как поняла Анна по говору двух парней, стоявших неподалеку от нее – покрытая хромом и отражавшая все огни, которые находились поблизости. Это выглядело так потрясающе, что казалось, будто машина отражает на своем кузове даже свет звезд. - Лобовое стекло наглухо тонировано, - заметил один из экспертов, от которых Анна узнала, что машина эта стоит баснословных денег. - Ага. – Ответил второй, - а теперь представь, сейчас оттуда выйдет какой-нибудь ведущий политик. - Да брось, - усмехнулся в ответ его друг, - кому нужен футбол какой-то захолустной команды, тем более, что они выигрывают раз в сезон. Даже до финала не доходят, так что я… Но услышать конец спора Анна не смогла. Никто не смог. Ауди внезапно мигнула белоснежными кольцами фар, водитель выжал сцепление и ударил педаль газа в пол, выжимая из своей красавицы все, что она могла ему дать. Раскалившаяся от холостой работы резина начала выделять едкий белый дым, который стал подниматься вверх, и уже через несколько секунд машину поглотило плотное облако, а звук стих. - Ахренеть… - сказал один из парней, а Анна была готова рассмеяться. Высыпавший ко входу в здание университета народ с замиранием, в гробовой тишине ждал продолжение шоу. И дождался. Облако начало потихоньку рассеиваться, когда фары снова мигнули в нем, обозначая присутствие машины. Почти в ту же секунду черная красавица рванула вперед и спустя секунду ровнехонько припарковалась, как и положено, на отведенной для этого стоянке. Из ауди вышел мужчина в тонированных черных очках, черном пальто, джинсах и туфлях. Его деловой в целом стиль и то, как вещи на нем сидели, выдавали в нем аристократа или, как минимум, богача. Анна прикрыла глаза на секунду, преодолевая порыв броситься навстречу и повиснуть на шее на глазах у всего кампуса, бешено вереща «Волк! Волк! Волк!». - Ну все, - сказала она, как только справилась с эмоциями. – Шоу окончено, расходитесь – игра скоро начнется! А сама направилась к машине. Своей. Чем ближе она подходила, тем яснее угадывались знакомые черты Гюнтера Кранца в мужчине, который небрежно облокотился на капот своего черного рыцаря. Сколько они не виделись с ним? Точно Анна не знала, но на долгие два или три месяца, как казалось, Волк выпал из ее жизни. По каким причинам – одному Богу было известно, но больше всего радовало то, что он вернулся. И его эффектное появление не могло остаться без внимания. - И где ты только таким трюкам научился, а? – Нарочито серьезно начала Анна, открывая пассажирскую дверь своего Лэндровера. – И решил показывать их перед толпой голодных на зрелища студенток… - ляпнув это, Аннабель вдруг осознала, что ревность в ее голосе настолько очевидна, что ее можно потрогать руками. – И студентов! Они чуть ставки не начали делать! Волк лишь ухмыльнулся, но ничего не ответил, обнажая белоснежные зубы. Он даже не шелохнулся, терпеливо дожидаясь, пока Анна положит на заднее сидение машины свою сумку, что-то проверит в бардачке и, закрыв машину, подойдет к нему. К тому времени та самая, жаждущая хлеба и зрелищ толпа, рассосалась, решив, что мужчине никто из них вовсе не интересен, а Анна – демонстративно прошедшая мимо, исключила очередной повод для сплетен. - Я рада тебя видеть, - произнесла Анна, мягко касаясь плеча Волка и так же мягко сжимая его, чтобы показать, как скучала. Волк кивнул и поправил очки, после чего сказал, что останется на стоянке дожидаться Майкла и их отца. Что именно сподвигло конкретно Волка приехать смотреть на то, как Анна машет ногами, и ее подбрасывают вверх два качка их команды поддержки, непонятно, но не гнать же его, в конце то концов. Сколько прошло времени, она точно не знала. Игра началась, их команда уже дважды выступила, показав визитную карточку команде поддержки партнеров, символ университета – плюшевый Хаски врезался в скамейку и упал, опрокидывая маленький переносной холодильник с водой для футболистов, и на него сразу же налетел талисман гостей в виде огромной пчелы. Когда талисманов разняли, Анна уже забиралась на плечи своему товарищу по команде, который был тезкой ее брата и, вероятно, поэтому они с Крамер так хорошо ладили. В этот момент на трибунах появился Волк – очки он, кажется, снимать даже не планировал и перемещался настолько осторожно, что и подумать было нельзя, будто он приходит на игру впервые. Его появление, к слову, по странному стечению обстоятельств вселили небывалый энтузиазм в Крамер и она показывала все элементы с максимально возможной техничностью, будто участвует в конкурсе, а сама глаз не сводила с друга своего брата. Вдруг к нему кто-то начнет приставать? Через десять минут после начала игры, команде из университета, в котором училась Анна, забили дважды. Футболисты поникли, и надежда на победу окончательно их оставила. Чтобы подбодрить «псов» команда черлидиров приготовилась выступать: все шло прекрасно, они махали помпонами, прыгали и делали пируэты, затем Анну и еще одну девушку со сходным телосложением подняли на руки для броска, когда девушка увидела, что Волк поднялся со своего места, разговаривая по телефону. Его лицо на секунду исказилось гримасой из смешанных чувств: разочарования, разбивающейся о скалы надежды и боли, после чего он взял себя в руки и снял очки. Но Анна, увидевшая это, поняла все без слов – будто почувствовала на подсознательном уровне, будто бы с самого начала это знала, но не могла объяснить. В груди образовалась пустота, а когда ее поставили на землю, она не улыбнулась и не закончила элемент. Волк спускался вниз и вышел на беговую дорожку, которая была любимым местом для выступлений черлидеров. Он ничего не говорил, а просто взял за руку. Аккуратно, насколько позволяла ему ситуация и повел к выходу с поля, игнорируя все колкости, которая бросала им (а точнее Анне) в спину Ноэль. Когда Крамер села в его машину, Волк не сразу завел двигатель, а Анна не сразу позволила себе при нем слабость. Спустя минуту в тишине, девушка разрыдалась так, как никогда, пожалуй, еще не плакала. Боль в груди щемила легкие, ей казалось, что она задыхается, и хотелось сделать сразу много вещей, которые раньше себе не позволяла: напиться до беспамятства, покурить и кричать до тех пор, пока не пропадет голос. Чтобы связки, подобно струнам, от напряжения лопнули и она кричала, но уже не произнося ни звука. Эта боль была невыносимой. Но она с самого начала знала, что все так закончится, она знала, как это делается, знала о брате, о папе, о делах семьи Крамер, ведь, в конце концов, была ее частью, но никогда не думала, что это случится вот так. Так…быстро и внезапно.
